Возможно кому-то покажутся интересными некоторые события, которые произошли и происходят сейчас в моей жизни. Рассказать о них публично – невозможно, держать в себе – непросто. Иногда хочется просто выговориться, так что – не судите строго. Начну, пожалуй, с того случая, о котором уже можно рассказывать, несмотря на то, что всё началось намного раньше — в том самом табуированном возрасте, о котором нельзя писать даже на этом сайте. Речь пойдёт о моей встрече со отцом. На всё то, что происходило между нами в детстве я поставила своеобразную психологическую блокаду: не думать, не переживать, не вспоминать. Приезд папы сорвал все эти барьеры, которые не давали мне сгинуть в водовороте греха до последней встречи с ним. Когда он ушёл от нас с мамой, все его странные детские игры со мной стали постепенно забываться, иногда отдаваясь внизу живота внезапно нахлынувшим воспоминанием. Но вчера все вернулось вновь… — Привет, Малгося! Боже, как же ты выросла, моя девочка! Отец стоял в дверях с чемоданом в руке, весь мокрый от дождя: на улице осенняя хмарь давно вступила в свои права. — Здравствуй, папа. Мне было странно его видеть после стольких лет разлуки. Неловко и непривычно. — Я только переночевать, а завтра опять в путь-дорогу. – Он стал осторожно снимать с себя мокрый плащ, боясь замочить нашу прихожую, сияющую чистотой. – Я с мамой договорился. – Поспешно добавил он, на всякий случай, глядя на моё хмурое лицо. — Да, мама предупредила меня, что ты проездом, — я не знала, как с ним себя вести: прошло восемь лет, когда я последний раз видела отца. — Командировка, — пожал плечами отец и разулся. – О! Мои тапочки! Они живы до сих пор? – заулыбался он и влез в них с видимым удовольствием. Вообще-то это были тапки моего парня, просто такие же, как когда-то были у отца. Но я промолчала. Других, подходящих по размеру всё равно нет. — Ну, иди же ко мне, доченька! – папа раскрыл объятия. – Дай я тебя обниму! Я подошла к нему, и он стиснул меня в объятиях, таких крепких, что у меня перехватило дыхание. От него пахло сигаретами и дождём. Щёлкнул какой-то выключатель в моей голове: я вспомнила папин запах и ответила на его объятия. Так мы простояли целую вечность. Он всё время бормотал «доченька моя» и тискал меня. А я стояла, как дура, и никак не могла оторваться от него – даже тогда, когда папины прикосновения стали такими же нескромными, как когда-то. — Я пойду, приму душ с дороги, а потом ты меня угостишь чаем и расскажешь, как вы тут с мамой и Димкой поживаете, — сказал папа, наконец отпуская меня. Дима, это мой старший брат, ему уже 23 года, и он работает менеджером в какой-то зачуханной компании. Я пошла приготовить ванну для отца, пока он раздевался в большой комнате. — Ты потрёшь мне спинку? – спросил он, появляясь снова в прихожей в семейниках и майке-алкоголичке. — Нет. Зачем? – Я пожала плечами. – Ты же как-то справлялся без меня все эти годы. — Ну да, ну да. – Отец почесал свои причиндалы, и я вздрогнула, вспомнив, какие они огромные. – Но я всё равно позову тебя, моя девочка. Уважь старика: одному богу известно, когда мы свидимся в следующий раз. — Ладно, – буркнула я, повесив чистое бельё на полотенцесушитель. – И никакой ты не старик в свои пятьдесят лет, не прибедняйся. — Мне только сорок девять, — с наигранной обидой ответил отец, и стянул майку через голову. — Тем более, — сказала я, невольно залюбовавшись его телом: своими накачанными мышцами он многим парням может дать фору. Я вышла из ванной и пошла на кухню ставить чайник. Мама должна была вот-вот вернуться с работы, так что нам не придётся с отцом пить чай в гордом одиночестве. Я намазывала масло на печенье, когда отец позвал меня. Я вошла в ванную комнату и увидела отца, который стоял ко мне спиной, держа в руках душ. — Возьми гель и мочалку и помой мне спину, а то я не достаю, — сказал он. Я намылила мочалку и стала тереть ею мускулистую папину спину, предварительно смочив её из душа. Вода стала затекать мне в рукава платья, и я задрала их повыше. Через минуту всё платье намокло, неприятно облепив тело. — Малгося, сняла бы платье, все равно ты его уже замочила, — сказал отец, глянув на меня из-за спины. — На мне нет лифчика, — ответила я, прекрасно понимая, как глупо выгляжу в мокром домашнем платье. — Как будто я тебя голой не видел, когда купал каждый день, — удивился отец. – Чего стесняться-то? — Пап, я уже взрослая девушка, мне восемнадцать вообще-то, — с укором ответила я. — Ты всегда будешь малышкой для меня, — улыбнулся отец. – К тому же, я тебя не увижу: я стою к тебе спиной! — Хорошо, только не подглядывай! – ответила я и ополоснула руки от мыла. Потом с трудом сняла платье через голову: оно постоянно прилипало к телу. Я протёрла руками свои грудки. Соски были возбуждены и это меня удивило. Я посмотрела вниз: мои трусики были слишком маленькие, но, всё же, прикрывали нужное место. Вздохнув, я продолжила намыливать отца. Пока я мыла папу, мельком посмотрела в зеркало, которое висело над раковиной и увидела, что отец смотрит на меня. Я хотела возмутиться, а потом подумала, что он всё равно уже видел меня обнажённой и сделала вид, что не заметила этого. Более того, я почувствовала тёплую волну, которая пробежала по моему телу и сконцентрировалась внизу живота. Мне было приятно осознавать, что за мной украдкой наблюдает отец, и я испугалась собственных фантазий. Слишком сильны были потрясения в детстве, чтобы к ним возвращаться вновь. — Всё, готово, — сказала я, выжимая мочалку. — Спасибо, доча. – Отец по-прежнему стоял ко мне спиной. – Может быть, ты и голову мне помоешь, заодно? — Ладно. Только сядь в ванне, а то я не достану, — ответила я. Папа сел спиной ко мне, а я потянулась через него на полку за шампунем. Случайно прикоснулась пахом к его мокрой голове и мои трусики моментально намокли. Пока я брала флакон, папа поднял голову, проследив за моими возбуждёнными грудями и поёрзал затылком по моему телу, попав по промежности. Мне было приятно, и я доставала флакон дольше, чем требовалось. Рассказ написан специально для сайта Eromo.Org Я быстро управилась с его головой, благо волос на ней было немного: папа предпочитал короткую стрижку. — Ну, теперь всё? – спросила я. — Осталось домыть только спереди, — ответил отец, вс тавая, — а то я весь в шампуне после мытья головы. – Добавил он и повернулся. Я прикрыла грудь руками и непроизвольно уставилась вниз. Папин член стоял колом и подрагивал от напряжения. Вены вздулись на стволе, а мошонка была подтянута к паху. — Ты считаешь, это нормально? – спросила я, с трудом оторвавшись от развратного вида отца. — Я считаю, что это нормальная реакция взрослого мужчины на обнажённую девочку, — спокойно ответил отец. — Я не просто девочка, а твоя дочь, — возразила я. — Вот и заканчивай, дочь, — улыбнулся отец. – И свои груди можешь оставить в покое: я уже видел их. Не отвлекайся по пустякам. — Ничего себе, пустяки, — пробурчала я и стала из душа смывать мыло, стараясь не обращать внимание на папин возбуждённый член. Его размеры были намного внушительнее, чем у моего бойфренда, и я невольно сравнивала достоинства двух мужчин. Внизу живота приятно ныло, и я постаралась отвлечь себя посторонними мыслями от возбуждающего зрелища. — А его ты не хочешь помыть? – спокойно спросил отец, сжав свой возбуждённый орган у корня и покачав им перед самым моим носом. — Сам помой, — ответила я, завороженно наблюдая, как капельки воды скатываются с раздувшейся головки. — Давай я подержу душ, — сказал отец. – Мне одной рукой мыть не удобно. А ты поможешь. Папа взял мою руку и положил на член. Я непроизвольно сжала его, восхищаясь упругостью и силой, которая словно шла изнутри и стала осторожно намыливать член. Отец жмурился от удовольствия, да и меня, признаться, это захватило. Уже нисколько не стесняясь своего обнажённого вида я с удовольствием намыливала и смывала его хозяйство, направляя душ, который держал отец. — У тебя красивое тело, — вдруг сказал отец, в упор рассматривая меня. — Спасибо, — ответила я и покраснела. Слышать такие комплименты от отца было возбуждающе непривычно. Он протянул руку и потрогал мою грудь, сжав пальцами соски. Я отстранилась. — Прекрати, — тихо сказала я, не выпуская его член из рук. — И здесь всё в порядке, — невозмутимо продолжал отец, опустив руку и погладив пальцами мои половые губки через ткань, которые отчётливо выделялись на фоне влажных трусиков. — Перестань щупать меня, — простонала я, подаваясь пахом ему навстречу. Отец несколько раз нежно провел пальцами по моей складочке и стал одновременно мять мои груди. Я двигала рукой по его члену, совершенно не контролируя себя. Так продолжалось минуту, потом отец выпрямился и, заложив руки за голову, облокотился на стену. — Доченька, тебе нужно закончить это, — сказал он и закрыл глаза. Я со страхом посмотрела не него. Во мне боролись желание и неприятие происходящего. «Это неправильно! – в ужасе думала я, продолжая рукою ласкать папин член, — неужели опять всё вернется на круги своя?!» — Я завтра уеду, — словно отвечая на мои мысли, сказал отец не открывая глаз. – Я не буду смотреть, Малгожата. Просто сделай это. Как раньше, — сказал он. Я никогда не ласкала своего парня орально, хотя он просил взять в рот. После странных игр в детстве с моим отцом, мне не казалось это чем-то привлекательным. Но сейчас я решилась. Я встала на колени и осторожно лизнула головку, на которой выступила прозрачная капля. Вкуса никакого не почувствовала и лизнула ещё раз, уже смелее. Я стала облизывать и целовать папин член, всё ещё не решаясь взять в рот: член был слишком огромен. — Довольно, — прохрипел вдруг отец, и посмотрел на меня. Его лицо перекосилось от похоти. Он взял меня за затылок и медленно насадил голову на член. Я задохнулась. Отец вытащил его и снова засунул до половины. Так он проделал несколько раз, словно приучал к его размерам. Потом провёл головкой по губам и засунул член за щеку. Двинув несколько раз бедрами он застонал от наслаждения, а я потрогала пальцами раздувшуюся щёку: движение возбуждённой плоти ощущалось через кожу и это было удивительно. — А теперь соси, — сказал отец и направил член в горло. Я стала двигать ртом по стволу, всасывая головку обратно, когда она готова была выскочить из него, лаская уздечку языком. Это было очень возбуждающе, и я пожалела, что лишила своего парня такой ласки. Отец часто дышал и постанывал, потом взял мою голову двумя руками и стал быстрыми движениями просто ебать меня в рот. Я старалась держать дыхание и не давиться при особо глубоком ударе, но мне это не всегда удавалось. Густые слюни заливали мою грудь, зато папин член легко скользил у меня во рту, через раз погружаясь в самое горло. Я не заметила, когда стала дрочить себя, засунув пальцы в трусы. Я уже ничего не соображала, качаясь на волнах удовольствия. Вдруг отец захрипел, я почувствовала, как член во рту стал сокращаться и мне в горло брызнули струи горячей спермы. Я была вынуждена глотать её, чтобы не захлебнуться. Отец всё кончал и кончал, и никак не мог остановиться. Я держала папу за бёдра, сосала член и смотрела ему в глаза. Наконец он перестал двигать бёдрами и вытащил член из моего рта. — Всё, — с шумом выдохнул он и выпрямился. Я встала с колен. Внизу живота тянуло. Я потрогала обмякший член, нагнулась и поцеловала его в головку, слизнув последнюю каплю терпкого семени. — Иди ко мне, малышка, — сказал отец и притянул меня к себе. Он бесцеремонно засунул руку мне в трусы, я не успела опомниться, как два пальца оказались внутри моей вагины. — Прекрати, папка, что ты делаешь?! Я попыталась вырваться, но отец прижал меня, схватив другой рукой за попу и буквально насадил на свои пальцы. Он стал быстро двигать ими внутри влагалища, и я почувствовала колоссальное наслаждение. Я развела бёдра и стала двигать ими навстречу его ударам. Отец нагнулся и стал поочерёдно сосать мои груди. Я стонала и извивалась от удовольствия в руках своего отца. Наконец внутри меня взорвался фейерверк наслаждения, и я задёргалась от накатившего мощного оргазма. — Папа, я люблю тебя! – воскликнула я, обняла отца и нашла его губы. Мы взасос целовались с ним, пока я кончала в его руках и никак не могли остановиться. Наконец мы оторвались друг от друга. Папа стянул с меня ненужные трусы, легко поднял и перенес в ванну. — Теперь я помою тебя, — улыбнулся он и включил спасительный душ, который смыл с нас все следы внезапного грехопадения…
